Террористы - Страница 20

И вдруг ему опять повезло. Нет, не с расследованием, хотя он нашел убийцу; при последующем судебном разбирательстве Бульдозер Ульссон предпочел повернуть дело так, что обвиняемого осудили за убийство в связи с ограблением банка, к которому он был совсем непричастен. Кстати, именно об этом случае Рокотун вспомнил в этот день в суде. С той поры Мартин Бек испытывал неприязнь к Бульдозеру, уж очень грубо он подтасовывал факты. Впрочем, до открытой вражды не дошло. Мартин Бек не был злопамятным и охотно разговаривал с Бульдозером, хотя и не прочь был вставить палки в колеса старшему прокурору, как, например, сегодня.

А повезло ему с Реей Нильсен. Уже через десять минут после знакомства он понял, что встретил ту самую женщину, которая ему нужна. Да и она не скрывала своего интереса к нему.

Поначалу для него, пожалуй, важнее всего был человеческий контакт: она понимала его с полуслова, да и он безошибочно угадывал ее желания и невысказанные вопросы.

Все началось с этого. Они встречались часто, но только у нее. Рея Нильсен сдавала квартиры в своем доме на Тюлегатан, и, хотя в последнее время роль домовладельца ей приелась, она сумела сколотить там нечто вроде коммуны.

Не одна неделя минула, прежде чем она пришла к нему на Чёпмангатан. Сама приготовила ужин – Рея Нильсен очень любила поесть и умела вкусно готовить. Как показал тот вечер, любила и умела она не только это, причем у них обнаружилась полная гармония.

Хороший был вечер. Едва ли не лучший в жизни Мартина Бека.

Утром они вместе позавтракали. Мартин Бек накрывал на стол и смотрел при этом, как Рея одевается.

Он уже видел ее обнаженной, но у него было сильное подозрение, что не скоро насмотрится.

Рея Нильсен была крепкая, статная. Она могла показаться коренастой, но с таким же основанием можно было охарактеризовать ее телосложение как на редкость целесообразное и гармоничное. И лицо ее можно было назвать неправильным, а можно – волевым и нестандартным.

Больше всего ему нравились в ней строгие голубые глаза, круглые груди, светло-коричневые соски, светлый пушок на животе и ступни.

Рея Нильсен хрипло рассмеялась.

– Гляди, гляди. Мне это даже очень приятно.

Потом они позавтракали – выпили чаю, съели поджаренного хлеба с конфитюром.

Рея сидела задумчивая и озабоченная.

Мартин Бек знал – почему. Он и сам был озабочен.

Сразу после завтрака она ушла, сказав на прощание:

– Спасибо за чудесную ночь.

– Тебе спасибо.

– Я позвоню. Если соскучишься раньше, сам позвони. Постояла в раздумье, потом сунула ноги в свои красные сабо и заключила:

– Пока. Еще раз спасибо.

Мартин Бек в тот день был выходной. Проводив Рею, он пошел в ванную и принял душ. Растерся мохнатым полотенцем. Надел домашний халат и лег.

Но мысли не давали ему покоя, он встал и подошел к зеркалу. На вид не дашь сорока девяти, да ведь от правды не уйдешь. Вроде бы он не очень изменился за последние годы. Высокий, стройный, чуть желтоватая кожа, широкий подбородок. Ни одного седого волоса, никакого намека на лысину.

Или все это самообман? Потому что ему так хочется?

Мартин Бек вернулся к кровати и лег, заложив руки за голову.

Несомненно, эти часы, проведенные с ней, были лучшими в его жизни.

В то же время возникла неразрешимая по всем признакам проблема.

Ему с ней было чертовски хорошо. Ну, а вообще – какая она? Он затруднялся ответить. И все-таки…

Припомнились слова, сказанные о Рее кем-то из жильцов ее дома на Тюлегатан.

Наполовину девчонка, наполовину кремень.

Дурацкое выражение, но что-то в этом есть.

Что можно сказать о прошедшей ночи?

Лучшая в его жизни. Правда, Мартин Бек не мог похвастаться богатым опытом.

Какая она? Надо ответить себе на этот вопрос. Прежде чем переходить к самой сути.

Вроде бы ей с ним не скучно. Иногда смеется. Несколько раз ему казалось, что она плачет.

Как будто все хорошо. Как будто.

Ничего из этого не выйдет.

Слишком многое говорит против.

Я на тринадцать лет старше. Мы оба разведены.

У обоих дети, но если мои взрослые – Рольфу девятнадцать, Ингрид скоро двадцать один, – то ее совсем еще малыши.

Когда мне исполнится шестьдесят и я созрею для пенсии, ей будет всего сорок семь. Не годится.

Мартин Бек не стал звонить. Шли дни, миновало больше недели после той чудесной ночи, и однажды в половине восьмого утра зазвонил телефон.

– Привет, – сказал голос Реи.

– Привет. Спасибо за прошлую встречу.

– Взаимно. Ты очень занят?

– Отнюдь.

– Как бы наша полиция не надорвалась. Когда вы, собственно, работаете?

– У нашей группы выдалась спокойная полоса. Но выйди в город и посмотри. Ты увидишь другую картину.

– Спасибо, я знаю, что творится на улицах.

Она помолчала, прокашлялась, потом продолжала:

– Не пора ли нам поговорить?

– Пожалуй.

– Ладно, я готова в любую минуту. Лучше дома у тебя.

– Потом пойдем куда-нибудь, поужинаем, – сказал Мартин Бек.

– Что ж… Можно. А в сабо пускают в кафе?

– Конечно.

– Значит, приду в семь. Думаю, наше совещание не затянется.

Разговор был важный для обоих, но, как и предсказывала Рея Нильсен, совещание не затянулось.

Да Мартин Бек и не ожидал долгого разговора. Он привык к тому, что они мыслят примерно одинаково, и не видел причин полагать, что на этот раз получилось иначе. Скорее всего, оба пришли к единому мнению по достаточно серьезному для них вопросу.

Рея явилась ровно в семь. Сбросила красные сабо и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. Потом спросила:

– Почему ты не звонил? Мартин Бек промолчал.