Террористы - Страница 34

Мартин Бек не любил водить машину, садясь за руль только в крайних случаях. Но сейчас выбора не было, и он спустился на лифте в гараж, где ему подали черный «фольксваген».

Перссон ждал в условленном месте в Рутебру, и они прошли с парнем и его собакой через поле к терновнику, где был обнаружен железный прут.

Погода испортилась, стало холодно и сыро. Вечернее небо затянули низкие, серые дождевые тучи.

Мартин Бек посмотрел в сторону домов.

– Странно, что он выбрал такой путь, где его легко могли заметить, – произнес он.

– Может быть, у него на Энчёпингсвеген стояла машина, – предположил Перссон. – Будем исходить из этого и проверим завтра весь отрезок до дороги.

– Дождь собирается, – сказал Мартин Бек. – И почти три недели прошло. Вряд ли что-нибудь найдете.

– Попытка не пытка, – отозвался Перссон.

Собака забежала в лес, и владелец принялся звать ее.

– Странное имя для собаки, – заметил Перссон.

– Я знаю еще одного пса по имени Эмиль, – сообщил Мартин Бек. – Очень симпатичный пес. Живет на Кунгстенсгатан.

У него зябли ноги, хотелось домой, к Рее. Темнело, а терновник упорно не отвечал на вопрос, кто убил Уолтера Петруса.

– Пошли, – предложил Мартин Бек и зашагал обратно к машинам.

Он проехал прямо на Тюлегатан, и, пока Рея на кухне жарила рубленые бифштексы, залег в ванне, обдумывая программу работ на завтра.

Подключить и ввести в курс дела отдел наркотиков.

Произвести тщательный обыск на даче в Юрсхольме, в помещении фирмы и в доме Мод Лундин.

Бенни Скакке пусть попытается выяснить, не было ли у Петруса тайного убежища – квартиры или другого помещения, снятого под чужим именем.

Девушку, с которой беседовала Оса, следует допросить построже. Этим тоже займется отдел наркотиков.

Сам Мартин Бек уже много дней собирался снова поехать в Юрсхольм, чтобы поговорить с госпожой Петтерссон и садовником Хелльстрёмом. Но с этим можно еще повременить. Завтра ему надлежит быть в своем кабинете.

Пусть Оса поговорит с прислугой в Юрсхольме.

Интересно, чем занята Оса? Целый день не показывалась.

– Ужин готов! – крикнула Рея. – Тебе пива или вина?

– Пива! – отозвался он.

Вылез из ванны и перестал думать о завтрашнем дне.

VIII

Начальник ЦПУ улыбался Гюнвальду Ларссону, однако улыбка эта не была ни мальчишеской, ни обаятельной, он попросту оскалил два ряда острых зубов в попытке скрыть неприязнь к посетителю. Стиг Мальм был на своем месте, а именно стоял позади шефа, чуть сбоку, с таким видом, будто все происходящее пока что его не касается.

Мальм выдвинулся на свой пост благодаря, как говорится, незаурядному умению делать карьеру, а проще – потому, что умел лизать задницы. Он знал, сколь опасно перечить высокому начальству, но знал также, что не менее рискованно чересчур помыкать подчиненными. Ведь может настать день, когда они окажутся наверху.

Поэтому он пока держался нейтрально.

Начальник ЦПУ оторвал ладони от стола и снова опустил их на столешницу.

– Что ж, Ларссон, – начал он. – Нужно ли говорить, как искренне мы рады, что ты вышел из этой ужасной истории практически невредимым.

Гюнвальд Ларссон посмотрел на Мальма, лицо которого не выражало ни малейшей радости.

Заметив его взгляд, Мальм поспешил изобразить широкую улыбку и сказал:

– Да уж, Гюнвальд, заставил ты нас поволноваться. Начальник ЦПУ повернул голову и холодно поглядел на своего ближайшего помощника.

Видимо, Мальм хватил через край. Он поспешил убрать с лица улыбку. Опустил глаза. Тоскливо подумал: «Что ни делай, все не так».

У него были причины для мрачности. Если он сам или начальник ЦПУ допускали какую-нибудь промашку, на которую могли накинуться вечерние газеты, все шишки валились на Мальма. Оплошает кто-нибудь из подчиненных – опять же Мальму отдуваться. Все могло быть иначе, обладай он толикой гражданского мужества, но до таких высот Стиг Мальм никогда не поднимался.

Выдержав паузу, начальник ЦПУ (он почему-то полагал, что долгие паузы укрепляют его авторитет) сказал:

– Но вот что странно: ты оставался там одиннадцать дней после покушения, хотя место в самолете было забронировано на следующий день. Другими словами, ты должен был вылететь шестого июня, а вернулся домой только восемнадцатого. Как ты это объяснишь?

У Гюнвальда Ларссона было два ответа на этот вопрос. Он избрал тот, который больше отвечал его нраву.

– Я заказал новый костюм.

– Неужели на пошив костюма нужно одиннадцать дней? – удивился начальник ЦПУ.

– Нужно, если хочешь, чтобы костюм был приличный. Конечно, можно и быстрее управиться, но тогда спешка тебе же выйдет боком.

– Гм-м, – раздраженно промычал начальник ЦПУ. – Не забывай о ревизорах. По какой статье бюджета прикажешь проводить твой костюм? И вообще, почему ты не мог купить его здесь?

– Я не покупаю готовых костюмов, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Я шью на заказ. А во всей Европе вряд ли найдется портной, который справился бы с задачей так, как мне надо.

– Мог бы все-таки подумать о расходах и ревизорах, – вставил Мальм.

Он был убежден, что нашел правильные и безопасные слова, но начальник ЦПУ вдруг утратил интерес к гардеробу Гюнвальда Ларссона.

– Своеобразный ты человек, Ларссон, но с годами у нас сложилось о тебе впечатление как о хорошем следователе.

– Да, – подхватил Мальм, – впечатление сложилось.

– Уже сказано, – раздраженно произнес начальник ЦПУ. – Но все же ты странный человек.

– И строптивый, – добавил Мальм.

Начальник ЦПУ повернулся к Мальму и отчеканил, явно распаляясь: