Террористы - Страница 37

Мало-помалу выяснилось, что часть этой деятельности осуществляется не непосредственно секретной полицией, а через различные таинственные бюро и другие фиктивные учреждения, которыми с трогательным единодушием руководили совместно полиция, военные и правительство. Когда часть этих фактов была извлечена на свет и предана гласности, режим реагировал именно так, как, увы, следовало ожидать. Используя продажное правосудие, раскопавших истину журналистов бросили в тюрьму, меж тем как видные члены правительства продолжали лгать народу в глаза. Судя по всему, члены клики и в своем кругу врали друг другу. Оттого-то некоторые и считали себя вправе полагать, что руководитель секретной полиции сам не знает, чем руководит.

Эрик Мёллер прибыл на совещание с опозданием на тридцать три минуты. Если он и впрямь играл в фанты с поцелуями, то игра явно проходила весьма бурно, потому что лицо начальника отдела безопасности блестело от пота и он тяжело дышал. Годами он был примерно равен остальным собравшимся, но комплекцией намного их превосходил. Сверх того, его отличали большие торчащие уши и венчик рыжих волос вокруг лысой макушки.

Разведчик, контрразведчик или еще кто-нибудь – в любом качестве Мёллеру было бы весьма сложно замаскироваться.

Никто из остальных не был с ним на короткой ноге. Он держался особняком. Возможно, в этом была повинна его профессия: что ни говори, нельзя не чувствовать неловкости, вынюхивая коммунистов в стране, которая кичится свободой мнений, где не считается противозаконным быть социалистом и где давным-давно существует вполне легальная коммунистическая партия плюс несколько партий, считающих себя еще более левыми. К тому же сама правящая капиталистическая партия в минуты экзальтации именовала себя социалистической.

Единственным из присутствующих, кто откровенно не переносил Мёллера, был Гюнвальд Ларссон. И он спросил:

– Ну как твои приятели усташи? По-прежнему распиваете чаи в саду по субботним вечерам? И почему Франко до сих пор не помиловал этих угонщиков самолета, которые обречены жить в отеле «Ритц»?

Но шеф секретной полиции слишком запыхался, чтобы ответить ему.

Начальник ЦПУ открыл совещание. Он сообщил о начинающемся в четверг двадцать первого ноября визите мало популярного сенатора, сказал, что Гюнвальд Ларссон привез из командировки интересный и поучительный материал, затем поговорил о трудности предстоящей задачи в целом и ее огромном значении для престижа полиции. После чего перешел к специальным задачам каждого из присутствующих на ближайший срок.

Жаль, я не захватил с собой ту голову и не положил ее в банку с формалином, подумал Гюнвальд Ларссон. То-то был бы интересный и поучительный материал!

Новость о том, что он впервые в жизни назначен руководителем оперативного центра, застигла Мартина Бека в самый разгар сладкого зевка.

Проглотив зевок, он сказал:

– Постой, постой. Это ты обо мне говоришь?

– О тебе, Мартин, о тебе, – сердечно произнес начальник ЦПУ. – Что это, как не превентивное расследование убийства? Тебе и карты в руки. Можешь располагать всеми ресурсами, привлекать, кого хочешь, и распоряжаться людьми по своему усмотрению.

Мартин Бек хотел было отрицательно покачать головой, но подумал: Господи, как тут быть, да ведь он мне прикажет, и все. Почувствовав, что Гюнвальд Ларссон подталкивает его локтем в бок, он повернулся к нему.

– Кажется, господа спецы по убийствам проводят закрытое совещание, – сказал полицеймейстер, который постоянно старался быть остроумным, но никогда в этом не преуспевал.

Гюнвальд Ларссон пробормотал:

– Скажи, что берешься организовать общее наблюдение, предварительное изучение обстановки, периферийную охрану и все, что с этим связано.

– Как именно?

– Возьмешь людей из группы расследования убийств и отдела насильственных преступлений. Но пусть кто-то другой позаботится о ближней охране. Следит за тем, к примеру, чтобы никто не подошел к гостю и не долбанул его по котелку топором.

– Ну что вы там шушукаетесь, выкладывайте, – вмешался начальник ЦПУ.

Гюнвальд Ларссон глянул на Мартина Бека, определил, что от него активности ждать не приходится, и взял слово:

– Так вот, мы с Беком полагаем, что можем, главным образом силами группы расследования убийств и отдела насильственных преступлений, обеспечить общую координацию охранных мероприятий, включая предварительное изучение обстановки и периферийную охрану. Однако нам не хотелось бы брать на себя ближнюю охрану, – следить, значит, чтобы кто-нибудь не подошел к уважаемому гостю и не раскроил ему голову кирпичом. Эта задача больше подходит для Мёллера и его холуев.

Начальник ЦПУ откашлялся и спросил, картавя:

– Что ты об этом думаешь, Эрик?

– Думаю, что справимся, – ответил Мёллер. Он все еще не отдышался.

– Эта часть общей задачи до обидного проста, – продолжал Гюнвальд Ларссон. – Я взялся бы решить ее с помощью двух десятков последних болванов из стокгольмской полиции. А ведь у Мёллера всегда на стреме сотни переодетых олухов. Говорят, один из них сфотографировал премьер-министра, когда тот выступал с первомайской речью, потому что посчитал его опасным коммунистом.

– Кончай, Ларссон, – сказал начальник ЦПУ. – Довольно. Значит, ты берешь на себя эту задачу, Бек?

Мартин Бек вздохнул, но кивнул утвердительно. Он представил себе предстоящую операцию и связанную с ней тягомотину. Бесконечные совещания, суматошные политики и военные, всюду сующие свой нос. Ладно, как-нибудь. Во-первых, он не может отказаться выполнять приказ, во-вторых, у Гюнвальда Ларссона явно есть в запасе какая-то светлая идея. Он уже сделал доброе дело, избавив их от повседневного сотрудничества с секретной полицией.