Террористы - Страница 76

– Ларссон слушает.

– Гейдт в городе.

– Знаю. Только что сообщили. Одна сотрудница отдела экономических преступлений не придумала ничего лучшего, как переспать с ним в ночь с четвертого на пятое. Уверена, что опознала. Он выдавал себя за датчанина. Показался ей симпатичным. Говорил на скандинавском языке.

– У меня тоже есть свидетель, – сказал Мартин Бек. – Женщина, которая недели три назад видела его на Чёпмангатан в Старом городе. Около дворца он сел в машину с шведскими номерными знаками. Ей показалось, что он поехал в южном направлении.

– А свидетельница твоя надежная? – спросил Гюнвальд Ларссон.

– Самый надежный человек, какого я знаю.

– Ух ты.

– Если пришлешь патрульную машину, приеду через двадцать минут.

– Будет сделано. – Гюнвальд Ларссон помолчал, потом добавил: – Ну и дьявол. Провел-таки нас. И времени не осталось. Что будем делать?

– Подумаем, – ответил Мартин Бек.

– Вызывать Меландера и Скакке?

– Пусть спят. Кому-то надо завтра иметь свежую голову. Сам-то как себя чувствуешь?

– Совсем было дошел, но теперь вроде очухался.

– И я тоже.

– М-м-м. Вряд ли нам придется спать сегодня ночью.

– Ничего не поделаешь, – сказал Мартин Бек. – Если сумеем обезвредить Гейдта, сразу легче станет.

– Возможно, – согласился Гюнвальд Ларссон. – Он явно парень не промах.

На этом разговор окончился. Мартин Бек начал одеваться.

– Что-нибудь важное оказалось? – спросила Рея.

– В высшей степени. Пока, и спасибо за все. Завтра вечером увидимся? У меня?

– Как пить дать, – весело отозвалась она.

– Ты ведь все равно собиралась ко мне смотреть цветной телевизор.

Проводив Мартина Бека, Рея долго лежала и думала.

Только что было так хорошо на душе, а теперь вдруг хандра напала. Быстрая смена настроений была свойственна ее впечатлительной натуре.

Ей не нравилась вся эта история. К чувству выполненного долга примешивалась смутная тревога.

А еще ей было тоскливо лежать одной на такой большой кровати.

XX

Гюнвальд Ларссон и Мартин Бек посвятили предутренние часы усиленной умственной работе, но, к сожалению, на их работоспособности сказывались такие чувства, как досада, недовольство собой и сильная усталость. Оба ощущали, что они уже не молоды.

Несмотря на строгие меры предосторожности, Гейдт проник в страну. Следовало предположить, что и остальные члены диверсионной группы находятся в Стокгольме, притом находятся давно.

Вряд ли Гейдт здесь один.

Они знали довольно много о Рейнхарде Гейдте, но совершенно не представляли себе, где именно он обосновался, и могли только гадать, что у него на уме.

Кое-какими путеводными нитями они располагали. Конкретно двумя: внешность Гейдта и тот факт, что он пользовался зеленой машиной с шведскими номерными знаками, вероятно с буквами ГОЗ. Но марка автомобиля и завод-изготовитель не были известны, а главное – поздно что-либо предпринимать.

Откуда у него машина? Украл? Это был бы ненужный риск, а Гейдт вряд ли принадлежал к числу людей, склонных рисковать без нужды. Тем не менее как только заработали отделы, они проверили все сообщения о кражах машин. Ни одно из них не подходило к данному случаю.

Он мог ее купить, мог взять напрокат, но на проверку этих возможностей уйдут дни, если не недели. А в их распоряжении всего несколько часов.

Причем за эти часы комнаты оперативного центра из более или менее сносного рабочего места превратятся в сумасшедший дом.

Скакке и Меландер пришли в семь часов и мрачно выслушали весть о новом повороте в деле Гейдта. После чего принялись крутить диски своих телефонов, но поздно, поздно… Ибо по стопам курьеров нагрянула тьма людей, которые вдруг сочли свое присутствие крайне необходимым. Так, явился начальник ЦПУ, сопровождаемый Стигом Мальмом, явились полицеймейстер Стокгольма и начальник охраны порядка. Вскоре вслед за тем показалась радостная физиономия Бульдозера Ульссона, потом прибыли: представитель пожарной части, которого никто не приглашал, два полицейских офицера, движимых простым человеческим любопытством, и в довершение всего – статс-секретарь, коему правительство явно отводило роль наблюдателя.

Среди этого сборища мелькал и очаровательный рыжий венчик Эрика Мёллера, но к этому времени члены группы уже потеряли надежду совершить что-нибудь путное.

Гюнвальд Ларссон еще раньше осознал, что при всем желании не успеет съездить домой в Болльмуру, чтобы принять душ и переодеться, а если Мартин Бек лелеял какие-нибудь планы в этом или ином духе, они быстро были пресечены тем фактом, что с половины девятого он был прикован к телефону, отвечая преимущественно лицам, имевшим весьма косвенное отношение к визиту высокого гостя.

В суматохе в штаб сумели просочиться два аккредитованных репортера. Считалось, что эти журналисты положительно относятся к полиции, поэтому в Центральном полицейском управлении всячески старались не задеть их. Стоя в полуметре от одного из охотников за новостями, начальник ЦПУ обратился к Мартину Беку:

– Где Эйнар Рённ?

– Не знаю, – солгал Мартин Бек.

– Чем он занят?

– Тоже не знаю, – повторно солгал Мартин Бек. Протискиваясь сквозь толпу, чтобы спастись от дальнейших вопросов, он услышал, как шеф пробурчал:

– Странно. В высшей степени странная постановка дела.

В начале одиннадцатого позвонил Рённ и после долгих экивоков добился того, что к телефону подозвали Гюнвальда Ларссона.

– Ну вот, привет, это Эйнар.

– Все готово?

– Да, по-моему, все.

– Молодец, Эйнар. Устал?